.

 

Глава вторая
МЕДИКИ ПЕРЕДНЕГО КРАЯ

"В годы Великой Отечественной войны в боевых действиях участвовало 200 тысяч врачей, 500 тысяч средних медицинских работников, около миллиона санитаров, которые своим самоотверженным трудом спасли 72,3% раненых. Солдатами здоровья можно назвать их за совершенный подвиг" .

Профессор медицины М. К. Кузьмин.

 

ПОД ЗНАКОМ КРАСНОГО КРЕСТА

Медики 106-го медсанбата

Медики 106-го медсанбата

Скорбным, опасным и каторжным был труд медиков переднего края. В 106-й медсанбат 52-й стрелковой дивизии за всю войну не поступало такого количества раненых как под Ржевом. Во время летнего, сорок второго года наступления, поля, болота и рощи в районе боев были сплошь устланы трупами сотен и сотен людей, а поток раненых в медсанбат исчислялся тысячами.

Медсанбат располагался в районе деревень Бельково и Харино, в близлежащих рощах, в старых немецких блиндажах и санитарных палатках, (пригодные для этого строения в округе были выжжены немцами). Порой наплыв раненых был настолько велик, что их располагали рядами на носилках среди лесных полян.

Особенно много было раненых в августе, когда после проливных дождей застопорилось наше продвижение вперед, и бои приняли жесточайший характер. На раскисших дорогах вязли машины и повозки. Кони, утопая по брюхо в грязи, не в состоянии были двигаться.

Ни днем, ни ночью медсанбат не оставляли в покое немецкие самолеты и дальнобойные орудия. Постоянные артобстрелы сменялись налетами авиации. Со страшным, душераздирающим завыванием пикируют на раненых самолеты. Они не обращают никакого внимания на разложенные поблизости красные кресты и делают свое гнусное дело. Мощные разрывы сметают санитарные палатки и разбрасывают тесные ряды носилок с ранеными, засыпают их грязью, убивают и наносят новые увечья. Трещат деревья, падают огромные сучья, уничтожаются подвешенные капельницы. Мечутся среди разрывов окровавленные врачи, медсестры и санитары. Вскакивают с носилок тяжелораненые, которым и шевельнуться–то запрещается.

Особенно страшны обстрелы и бомбежки операционных. Вдруг, среди ночи, от взрыва бомбы или снаряда рушится палатка, гаснет свет, разливается керосин, все вспыхивает огнем, окутывается дымом и гарью. Опрокидываются операционные столы с ранеными, у которых вскрыты грудные клетки и полости живота. В стерильных халатах и масках со скальпелями и шприцами в руках падают навзничь хирурги и их ассистенты. Гибнут люди, уничтожаются бесценные лекарства и оборудование. Снова надо обмывать раненых, заново перевязывать их, ставить шины, а то и делать новые операции. Почти каждый день повторяется одно и то же, и надо устранять последствия налетов.

Сомова В.А.

Врач 106 медсанбата Сомова В.А.

Прямо со студенческой скамьи окунулись в эту страшную круговерть фронтовой обстановки молодые врачи Зоя Васильевна Овсянникова и Варвара Александровна Сомова. Две подружки, Зоя и Варя, быстро освоились, приобретая практический опыт. До ста операций в сутки делала хирург Зоя Овсянникова. Сотни тяжелораненых были на руках у Вари Сомовой. Четверо хирургов, включая и командира медсанбата, круглосуточно стояли у операционных столов при свете керосиновых ламп. Когда же от напряжения и усталости они валились с ног, и глаза их закрывались сами собой, им поочередно на час, другой делали перерыв и тогда они падали и засыпали.

У врачей и медсестер госпитального взвода забот было не меньше. Надо было принять поток раненых после операций, искалеченных и перебинтованных, с торчащими в разные стороны конечностями. У одних вспороты животы, проломаны грудные клетки, у других раздроблены челюсти, расколоты черепа. В беспамятстве все они были беспомощны. Но проходил наркоз, приходило сознание, а с ними и дикие боли и страх за свое искалеченное тело. Надо было каждому уделить частицу тепла душевного и внимания. Накормить, обогреть, успокоить, организовать переливание крови, дать лекарства. Тем более если лежали они, подчас, под открытым небом на поляне, среди вспухшего от непрерывных дождей болота.

Через все эти испытания прошли молодые врачи. В своем благородном труде они творили чудеса. В одном тыловом госпитале студентам-медикам демонстрировался однажды выздоравливающий воин, раненый в живот, которого выходили Зоя Овсянникова и Варя Сомова. "В полевых условиях, да такая операция! Это невозможно и никаким канонам медицины не соответствует", – глядя на выздоравливающего больного, говорили меж собой будущие врачи. Но невозможное становилось возможным, потому что медики переднего края совершали массовый героизм, отдавали всю теплоту своих сердец раненым воинам.

И еще один пример. В августовских боях под Ржевом был тяжело ранен артиллерист Чеханов. Положение его было почти безнадежным. Осколком снаряда ему пробило грудную клетку, повредило легкие. Осколок прошел в полость живота и раздробил правую ногу. Медсестры Бахметьева и Маслова быстро раздели больного, перелили кровь и подготовили к операции, которую делала хирург Овсянникова. Это была тяжелая борьба с приближающейся смертью. Хирург победила, и борьба продолжилась в госпитальном взводе, где раненый находился под неусыпным наблюдением врача Сомовой и медсестер Трофимовой, Ковалевой и Шандориной. На девятые сутки Чеханов был эвакуирован в тыловой госпиталь в хорошем состоянии. Подобных примеров были тысячи и тысячи.

Командование высоко оценило труд медиков. За высокопрофессиональную работу и отвагу медики 106-го медсанбата были награждены боевыми орденами и медалями.

П. Михин.

 

СЕСТРИЧКА

В августе сорок второго в одном из боев за деревню Полунине под Ржевом нам не удалось выбить немцев из траншеи. Мы отползли метров на пятьдесят и залегли. На голом поле на нас обрушился такой огонь, что невозможно было головы поднять. Таяли остатки батальона младшего лейтенанта Глывы. От двухсот человек два десятка осталось. Густая цепь немцев выскочила из траншеи и побежала на нас в атаку. Огнем батареи я положил немцев на землю, и тут у меня перебило кабель. Лежим с комбатом в цепи остатков батальона, я с телефонной трубкой жду связи с батареей, а позеленевший комбат выворачивается наизнанку в тревоге, как бы удержать своих солдат на этом рубеже.

Немцы снова окатили нас пулеметным огнем и минами. Пыль, дым, огонь и грохот. Земля вздыбилась и ходит ходуном. Взрывы поднимают в воздух тела солдат, осколки рвут на части живых и мертвых. Страшно было неимоверно. Мы вжались в землю. А тут фашисты снова поднялись в атаку. Мы отстреливаемся, но судьба наша предрешена. И вдруг в этом аду от меня отползает какой-то щупленький солдатик и движется вперед на нейтралку. "Что за смельчак?" – ревниво и с завистью подумал я, в таком тарараме не боится и опережает даже меня, обстрелянного лейтенанта. И чего ему там надо среди трупов?" Движимые единственным стремление ворваться во Ржев, мы и мысли не допускали, что кто-то из нас захочет в плен уползти, да и о заградотрядах не думали. – Назад! – заорал я во всю глотку. На мой окрик, как блеск молнии, на мгновенье сверкнуло в быстром повороте девичье личико и тут же исчезло. Но я успел заметить прилипшие к потным щекам кудряшки и снисходительную улыбку. В два прыжка девушка оказалась около одного трупа, потом, как синичка, перескочила и быстро обследовала другой, третий. У четвертого задержалась и стала быстро перевязывать голову. Увертываясь от пуль и осколков, девушка намертво вцепилась руками за ворот раненого и, напрягая все свои силы, короткими и частыми рывками стала перемещать спасаемого в нашу сторону.

Между тем самые резвые из атакующих немцев уже приближались к ней. Бежавший впереди немец намеревался в прыжке подмять под себя отважную девушку и размозжить ее голову коваными сапогами. Пуля нашего бойца сразила фашиста на взлете. Девушка настолько была увлечена спасением раненого и так была вымучена, что не заметила ни надвигавшейся опасности, ни своего спасения.

Тут в телефонной трубке захрустело, появилась связь, и я открыл огонь по фашистам. Разрывы наших снарядов разметали немцев, а девушка благополучно приволокла раненого на нашу позицию.

Я не узнал имени храброй сестрички. Но родом она была из-под Старицы, откуда девушки-добровольцы поступали в нашу дивизию.

П. Михин.

 

МЫ ПОМНИМ ТЕБЯ, АНЯ!

Карабанова А.

Карабанова А.

19-летняя, цветущая и любящая жизнь Анна Григорьевна Карабанова была душой санвзвода 439-го полка, 52-й стрелковой дивизии. Медсестру любили за храбрость и беззаветное самопожертвование раненым бойцам. На поле боя, в аду свинца и металла вытаскивала она раненых в безопасное место.

Никто не скажет, сколько она спасла жизней, потому что никто не считал. Во время августовского наступления сорок второго года, самого кровопролитного для нас за всю войну, было не до этого. Однако, в наградных архивных документах есть точные данные. Так, 16 августа Аня вынесла с поля боя 32 человека, 26 августа – 48, а всего за этот месяц ровно 200 человек. За этот подвиг она одной из первых в дивизии была награждена боевым орденом Красного Знамени.

В октябре сорок второго Аня была тяжело ранена, осталась инвалидом войны и навсегда покинула наш полк.

 

Д. Балашов

Бывший председатель совета ветеранов 52-й Шуменско-Венской, дважды Краснознаменной, ордена Суворова стрелковой дивизии.

ХИРУРГ ОТ БОГА

Верещагин А.П.

А.П. Верещагин

В деревне Кокошилово располагался медсанбат, в котором день и ночь работал хирург Александр Павлович Верещагин. Несмотря на свои молодые годы это был хирург–виртуоз, делавший сложные операции. Тысячам воинов вернул он жизнь и здоровье. Все, кто прошел через его добрые руки, с любовью называли его "хирургом от Бога".

 

Врублевская Н.И., хирург 336-го медсанбата, после войны заслуженный врач республики Беларусь

Врублевская Н.И.

 

 

336-й медсанбат 274-й стрелковой дивизии
336-й медсанбат 274-й стрелковой дивизии

 

Воронина Р.Г., врач 359-го медсанбата, после войны кандидат медицинских наук

Воронина Р.Г.

 

Коллектив 359-го медсанбата к началу формирования 215-й стрелковой дивизии
Семина З.Д., медсестра 359-го медсанбата 215-й стрелковой дивизии.

Семина (Фиглева) З.Д.

 

Момонов Г.И., ведущий хирург 359-го медсанбата 

Момонов Г.И.

 

 

ПО ЛОКОТЬ В КРОВИ

Бурлаков М.Т., бывший командир санвзвода, ветеран 220-и Оршанской, Краснознаменной, ордена Кутузова стрелковой дивизии. Проживает на Украине.

Бурлаков Михаил Тимофеевич.

Война настигла меня в военн-медицинской академии под Харьковом. Выпустили нас по ускоренной программе лейтенантами-медфельдшерами. Всю войну я прошел командиром санитарного взвода, почти ежедневно по локоть в крови, оказывая первую помощь раненым

Не буду описывать весь мой боевой путь. Он одинаков с теми, кто в сорок первом шел с беспрерывными боями, окружения, выходы из окружений и вновь бои. Весь наш путь был устлан трупами наших и немецких солдат. Мерзли и голодали. Паек был 100 граммов сухарей Бывало, копали на полях мерзлую картошку и варили с кониной. За зиму коней много было набито немецкой авиацией, а у нас не было эффективного оружия бороться с нею. Хорошо помогала появившаяся в войсках американская техника. Автомобили "виллисы", "доджи" и "студебеккеры" были удобными, высокопроходимыми и достаточно мощными. Ржевские бои оставили в моей памяти неизгладимые впечатления.

Помню, после боя за деревню Бельково от нашего батальона в 500 человек осталось лишь около сотни, и сотни раненых. Каких только раненых у меня не было на руках. Были самые разные случаи. Так, после боя ко мне принести солдата, да такого буйного, что пришлось его связывать вожжами от кухонных лошадей. Целый день мы везли его на повозке в медсанбат, а к вечеру он умер. Он, оказывается, нашел трофей "антифриз" и напился. С этой же партией я отправил пять солдат, отравившихся грибами. Троих удалось спасти, а двое  умерли на пути к аэродрому, где мы долго потом стояли в обороне, нам встретился солдат лет двадцати. Он полз, а за ним метра на два волочились его кишки. Увидев нас, он взмолился "Братцы" Помогите или убейте," – простонал он. Мы связали его кишки, чтобы не рассыпались, положили в плащ-палатку рядом с несчастным и унесли его в тыл.  Я знал, что этот солдат обречен, но все равно сделали для него все, что могли

До самого освобождения Ржева мы дислоцировались на аэродроме, в дыре под взлетной полосой, куда вползать можно было только на животе. Штаб батальона находился в подвале разрушенной казармы в конце аэродрома. Сзади нас стоял большой дом из красного кирпича.   Немцы нас держали, как говорится, на прицеле.

Пищу мы получали раз в сутки. По ночам повар приползал к нам и приносил еду. С 1 сентября 1942 года нам стали выдавать "боевые" сто граммов, как говорили солдаты, "для сугрева".

С туалетом тоже была проблема. Ходили на саперную лопатку и потом старались выбросить как можно дальше. Эти запахи нас не волновали. Кругом было много трупов.  Их никто не убирал, и они разлагались. Трупный смрад стоял до больших холодов. С правой стороны от нас была "роща смерти". Лишь только потянет с той стороны ветер, мы просто задыхались в нашей земляной дыре.

Тем не менее наш тяжкий труд не прекращался ни днем, ни ночью. По ночам мы отправляли раненых на собаках По взлетной дорожке к нам приезжал ездовой, в повозке 4 – 5 собак. В повозку клали раненого, завязывали ремнем. Ездовой подавал команду "Атя" и подталкивал повозку. Собаки мигом уносили раненого и возвращались обратно, так как ездовой оставался до тех пор, пока все раненые будут перевезены, и последним рейсом унесется сам. Собаки были настроены так, что каждый раз при возвращении они получали от своего хозяина лакомый кусочек.  Можно сказать, что их работа была основана на принципе "материальной заинтересованности" .

В память почему то врезался жалобный, просящий взгляд собаки. Осколком мины ей оторвало лапу Что я мог сделать с бедным животным? Они ведь, как и солдаты, гибли на войне.

В конце сентября у нас было на исходе горючее для освещения. Главный врач полка дал команду найти добровольцев, чтобы пробраться на нейтральную территорию и из цистерны набрать бензина. Освещение нам было необходимо, так как постоянно мы оказывали первую помощь раненым при свете "катюш" (сплющенная гильза от снаряда, заправленная фитилем в подсоленом бензине). Нашлись двое добровольцев-санитаров. Одного из них помню, по фамилии Третьяков. Под утро их привезли на собачьих упряжках мертвыми. Они, оказывается, влезли в цистерны без противогазов и задохнулись.

Совсем рядом с нами Ржев дышал кипящим котлом беспрерывных боев. К многообразной какофонии звуков боев добавлялись ночные, резкие, со страшным треском и совсем рядом с нами. То "ночные демоны", как звали немцы наши кукурузники, бомбившие их позиции. Они прилетали на бреющем полете через Опоки. Каждый раз с поспешностью метались по ночному небу лучи прожекторов, но чернильная темень ночи ничего не выдавала. Как внезапно самолеты появлялись, так и исчезали, словно растворялись в воздухе.

За четыре месяца Ржевской "обороны" наш полк много раз переходил в наступление, но всякий раз откатывался к прежним рубежам, неся потери. В одно из таких наступлений, поздней осенью, справа от сбитого "Мессершмита" немцы подбили три наших танка. Сам видел как в первый танк попала горящая болванка Танк вспыхнул, закружился на месте и из него выскочили два горящих танкиста. Они увидели наши сигналы, и, горящие, вскочили в нашу дыру. Пламя быстро погасили, а я садовым ножом распорол их комбинезоны. У обоих тело на спине, на животе и руках было в волдырях До темно ты они лежали у нас голыми и кричали: "Жарко, жарко, печет". Вечером обернули их в простыни и отправили в медсанбат.

В ночь с 4 на 5 декабря наш взвод отозвали в блиндаж 378-го полка, так как стояли сильные морозы. Хоть и одеты мы были хорошо, но в нашей берлоге под взлетной полосой стало слишком холодно для раненых. Из разных концов страны к нам шли посылки с теплыми вещами, продуктами и письмами. Раненые черпали душевную, людскую теплоту от внимания незнакомых нам женщин тыла.

Много забот нам задавали мыши, зараженные немцами туляремией. Это тяжелая болезнь, похожая на малярию. Ломота тела, суставов, головные боли, озноб. Больных приходилось эвакуировать с передовой в тыл. Нашествие мышей таково было, что они даже днем в блиндажах, траншеях лезли в вещевые мешки, котелки и разносили болезнь. Был найден эффективный способ борьбы с мышами, и болезнь удалось победить.

С мая 1942 года наша пища стала более калорийной. К нам поступала мясная тушенка, колбаса в банках, шпиг, омлет. Солдаты называли это "второй фронт". Долгое время нам вместо хлеба выдавали сухари. Делили их следующим образом – раскладывали их равными кучками. Один из солдат оборачивался и его спрашивали кому, указывая на ту или иную кучку. Эта "солдатская демократия" исключала какие–либо сомнения. Немцы это знали и, чтобы поострить утром, бывало, по громкоговорителю кричат нам: "Рус, кончай делить сухари, будем воевать".

Особенно запомнилось утро 3 марта 1943 года. Как обычно мы ждали "костыля" ("Юнкерс-87") или "раму" (самолет разведчик), но стояла какая-то странная тишина. Ни звука, ни со стороны немцев, ни с нашей. Постепенно солдаты стали вылезать из траншей и щелей, таких смельчаков становилось все больше и больше. И тут я услышал крик" "Фриц удрал!"

Не успели мы прочувствовать обстановку, как к нам подъехала машина с прицепленной 45 мм пушкой. Быстро погрузились, переехали по льду Волги и оказались у немецких блиндажей и траншей. Они извивались вдоль крутого берега Волги и всюду, куда не кинь взгляд, трупы наших и немецких солдат. Не одну рукопашную видела здесь ржевская земля

В освобожденном городе мне не довелось побывать, так как наше соединение двинулось в обход немецкой группировки Впереди нас ждали тревожные и кровавые дороги Смоленщины, Белоруссии, Восточной Пруссии

На следующий день после освобождения Ржева мы обнаружили повсюду разбросанные за ночь листовки. Немцы выпустили их в виде обложек партбилетов. Запала в памяти фраза: " Большевизм это не теория, не учение, а организованное преступление". Нам непонятен и чужд был смысл этих слов. Наши комиссары проводили с нами разъяснительную работу, а органы "смерш" рьяно следили, чтобы эти листовки изымались и уничтожались. Да, собственно, солдатам было не до этих немецких бумажек.  Надо было воевать.

Лишь несколько десятилетий спустя я стал задумываться над смыслом этих листовок, о том, почему мы вступили в войну плохо вооруженные и плохо подготовленные, и какой крови это нам стоило. Все это ярко выразилось в первые годы войны на Ржевской земле.

М. Бурлаков.

 

.

 


Назад

К главному меню